Лето — пожалуй, лучшее время года для ребенка с СДВГ — если, конечно, никто не ограничивает его активность. Но предусмотрительные родители не могут не думать об осени, начале учебы в школе и связанных с ней проблемах гиперактивных детей. Что можно сделать сейчас, чтобы школьные будни давались вам и вашему ребенку полегче? В первую очередь стоит пересмотреть отношение к диагнозу «синдром дефицита внимания».
На протяжении многих лет огромное количество родителей приводят ко мне детей, на которых учителя, педиатры или соседи навешивают один и тот же ярлык — СДВГ. Как правило, моя реакция заключается в следующем: я слегка закатываю глаза и говорю этим родителям, что, на мой взгляд, просто не существует такой вещи, как синдром дефицита внимания.
Диагноз СДВГ ставят необоснованно
В моем представлении то, что для них выглядело как СДВГ, было элементарной несовместимостью между стилями обучения учителя и ученика. Так, если ребенок больше находился во власти правого полушария и воспринимал больше информацию на слух, а сильной стороной учителя было левое полушарие, или стремление к визуализации, ребенок неизбежно начинал скучать и засыпать на уроках, болтать с соседями по парте или просто ерзать и проявлять беспокойство — как делали бы и мы с вами, если бы нас вдруг заставили слушать лекцию на непонятном языке.
Я до сих пор склоняюсь к мнению, что некоторые дети с диагнозом СДВГ имеют проблемы с подходом к обучению, а вовсе не с вниманием. Большинство детей обладают высоким уровнем подвижности и жажды к знаниям. Когда они могут учиться на конкретных примерах или получать информацию из множества источников, они достигают хороших результатов в школе и их «эсдэвэгэшное» поведение куда-то улетучивается.
Я также верю — твердо, — что использовать термин СДВГ в отношении детей и взрослых, имеющих целое созвездие различных симптомов, крайне некорректно. Большинство людей (даже те, для кого концентрация внимания на протяжении длительного времени представляет собой невыполнимую задачу) способны сосредоточиться на чем-то, что вызывает их интерес.
Более того, почти все, с кем я знакома (и, безусловно, практически все, кто мне нравится), тем или иным образом находятся внутри спектра СДВГ, когда речь заходит о таких симптомах, как импульсивность, неспособность сосредоточиться и тяга ко всему новому, яркому и блестящему.
Но я также верю, что целый ряд детей обладает чем-то таким, что реально не позволяет им концентрировать внимание на протяжении длительного времени, сидеть спокойно или контролировать свои импульсы. И я понимаю, что некоторые из этих детей вынуждены вести постоянную борьбу с собой только из-за того, что так устроен и работает их мозг.
Мозг человека с дефицитом внимания
Часть бесценной информации мы смогли получить благодаря доктору Дэниэлу Амену — психиатру, чей инновационный подход к науке и использование в исследованиях мозга однофотонной эмиссионной компьютерной томографии расширили наше представление о СДВГ (а также о многих психиатрических заболеваниях). Своей работой доктор Амен помог тысячам людей лучше понять принцип работы мозга, просто позволив взглянуть на него.
Область, расположенная сразу за лобной костью, называется префронтальной корой (ПФК) и считается исполнительным центром всего мозга, поскольку именно к ее работе относят такие важные функции, как планирование, организация, управление импульсами, концентрация внимания и тому подобное.
Человек, отличающийся крайней импульсивностью, невнимательностью, несобранностью, «мечтательностью» и забывчивостью, может увидеть на компьютерной томографии своего мозга чрезмерное количество медленных волн мозговой активности — если подобные симптомы имеют под собой неврологическую основу. Когда этот же человек занимается делом, вызывающим его повышенный интерес, ПФК начинает излучать волны нормальной мозговой активности.
На мой взгляд, люди, отличающиеся чрезмерно медленной активностью ПФК, вовсе не страдают дефицитом внимания. Речь идет, скорее, об отсутствии гибкости у их внимания. Другими словами, они не могут заставить свое внимание сконцентрироваться на чем-то конкретном, что не подстегивает, не интересует или не воодушевляет их.
Существует огромное количество счастливых, весьма дееспособных людей, кто добивается успеха в жизни — не вопреки СДВГ, а, скорее, благодаря ему (включая меня саму). Люди с СДВГ отличаются особой креативностью, спонтанностью, энергичностью, заинтересованностью в происходящем, чувствительностью, обаянием, умом и еще массой прекрасных качеств. СДВ становится расстройством только в том случае, когда ребенок (или взрослый) не обладает достаточными знаниями, помогающими ему справиться с рассеянностью, медлительностью, забывчивостью и т.п.
Если люди с замедленной активностью ПФК не испытывают заинтересованности или не имеют особой мотивации к выполнению задания, им будет весьма непросто справляться с делами и исполнение любой работы они будут затягивать до последнего. Дети и подростки с СДВГ, как правило, откладывают напоследок все неприятные и скучные дела, чем провоцируют крик родителей: «Почему ты все всегда все оставляешь на последний момент?».
Следующий за этим эмоциональный срыв подстегивает работу мозга, поскольку выбрасываемый адреналин тут же переключает ПФК на самую верхнюю «передачу», дабы она смогла сконцентрировать все свои усилия на выполнении этого неинтересного задания.
Охотник и фермер
Одно из наиболее удобных в использовании объяснений для СДВГ, которое мне когда-либо встречалось, представлено моделью охотника и фермера, предложенной Томом Хартманном в книге «Ген Эдисона: СДВГ и дар охотника». После того как психиатры обследовали его собственного сына и диагностировали у него «минимальную мозговую дисфункцию» (как называли в те времена СДВГ), Том задумался над поиском иного объяснения проблем импульсивности и отвлекаемости, с которыми столкнулся ребенок.
Читая статью в журнале Scientific American о том, что современный мир переживал своеобразный переход от общества охотников к обществу фермеров, он начал размышлять над вопросом: какими чертами надо обладать, чтобы стать успешным охотником?
Во-первых, это отвлекаемость. В кустах поблизости раздается шорох, и, если другие пропускают это мимо ушей, вы его прекрасно слышите. Во-вторых, импульсивность. Вы слышите шорох в кустах, и, если другие начинают размышлять на тему того, стоит ли пойти и посмотреть, что там происходит, вы (охотник) срываетесь с места, сильно не раздумывая. Вас бросает вперед ваш импульс, говорящий о том, что вас может ожидать хорошая охота.
Если бы вы были фермером, вы обладали бы совершенно иными качествами. Возможно, вы не слышали бы, как охотник, шорох в кустах, предполагающий потенциально вкусный обед, но вы могли бы выполнять монотонную, вполне предсказуемую работу: поливать регулярно всходы, удобрять их три раза в неделю четко по расписанию и снимать с них жучков час за часом... Охотник сошел бы с ума от такого, а фермер не имеет ничего против размеренной, спокойной и повторяющейся работы.
Так для какого же типа людей наиболее подходит школа в том виде, в котором она существует? Для охотников или для фермеров? Всякий раз, когда я задаю этот вопрос детям, они тут же отвечают мне: «В школе очень легко фермерам и невыносимо скучно охотникам!».
Использование модели фермера и охотника — один из лучших способов объяснить природу СДВГ детям и их родителям. Это позволяет минимизировать акцент на расстройстве и раскрыть возможности для работы с наклонностями человека, дабы максимально облегчить его существование в этом «ориентированном на фермеров» мире. Иметь СДВГ — все равно что быть охотником в мире фермеров.
