"Их становится все больше", "сейчас у меня в классе все гиперактивные", "эпидемия СДВГ" — об этом постоянно говорят учителя. Действительно ли новое поколение детей больше подвержено синдрому дефицита внимания и гиперактивности (СДВГ)? Ирина Лукьянова, автор новой книги о жизни с гиперактивным ребенком, считает, что это всего лишь миф, — и объясняет его происхождение.
Уровень распространенности синдрома дефицита внимания и гиперактивности в разных странах и в разное время большинство исследований оценивает в 3-10%. Некоторые отечественные исследователи приводят цифры в 30 процентов и более, но здесь уже встает вопрос о критериях диагностики.
Такие дети действительно были всегда, и число их во все времена и в разных странах примерно одинаково. Иногда к ним причисляют и детей с другими медицинскими проблемами, которые дают похожую картину и приводят к трудностям в учебе и к школьной дезадаптации.
Исследование, которое провели в конце ХХ века российские ученые, показало, что процент детей со школьной дезадаптацией довольно велик: она обнаружилась у 31,6 % из 537 обследованных детей, в том числе у 42% мальчиков и 18,6% девочек. Авторы называют следующие причины дезадаптации:
- 16,5% — минимальные мозговые дисфункции, включая СДВГ (7,6%);
- 8,4% — неврозы и невротические реакции;
- 3% — неврологические заболевания;
- 3,7% — психические расстройства.
- 31,6% процента — это почти треть класса!
Возможно, это число дезадаптированных школьников связано с общей проблемой здоровья детей в стране, с кризисом системы здравоохранения, с недоступностью или ограниченностью медицинской помощи, с тяжелым социально-экономическим положением некоторых регионов, с неудовлетворительным качеством родовспоможения и большим числом осложнений в родах.
Возможно, дело в том, что современная медицина позволяет выхаживать новорожденных в более тяжелых случаях. Это увеличивает процент школьников с различными проблемами здоровья.
Другие считают, что свою роль играет и курс на принудительную инклюзию, при котором в первые классы общеобразовательных школ попадают дети, которых раньше отдавали в коррекционные школы.
Но есть и другие причины, которые заставляют общество (и не только в нашей стране) говорить об эпидемии невнимательности и гиперактивности.
Причина гиперактивности — современная школа?
Прежде всего — это кризис школьного образования и обусловленное им падение качества преподавания. А также выхолащивание смысловой стороны образования, сомнения в ценности знаний, которые дает школа, снижение образовательной мотивации у детей при повышении ценности образования в глазах родителей. Плюс — повышение нагрузки, добавление новых дисциплин, часов на них, увеличение объема домашних заданий, увеличение срока обучения в школе.
Дети больше отлынивают от школы, их больше принуждают, они больше сопротивляются и чаще демонстрируют неповиновение и протестное поведение. Родителям не хватает времени играть, разговаривать, читать с детьми — зато детей сызмальства готовят к школе. Школа отказалась от воспитательной работы. Словом, дети оказались в некотором педагогическом вакууме. Но спрашивают с них — больше, жестче, бессистемнее.
Второе — это изменение отношений между учеником и учителем. Дети перестали по умолчанию уважать учителя. Авторитет учителя все чаще подвергается сомнению. Дети уже не умеют беспрекословно повиноваться. Взрослому приходится завоевывать авторитет в их глазах, и не каждый взрослый способен это сделать.
Во всем виноваты компьютеры?
Третье — информационная среда. Дети привыкли к тому, что на них с огромной скоростью обрушивается огромное количество информации, привыкли к ярким и сильным стимулам, которые дают телевизор, компьютер и гаджеты.
Психолог Анна Варга в интервью "Гарвард бизнес ревю" обозначила эту проблему так: "В истории человечества периодически происходит смена коммуникативных технологий. Это естественный процесс, просто сейчас мы находимся в самом его начале.
Поменялась сенсорная модальность — дети уже не читают, а смотрят. Во время чтения вы должны воображать, то есть представлять все то, о чем читаете. А когда вы смотрите, воображение не нужно. Сигнал идет непосредственно в затылочную кору головного мозга, это другое восприятие.
Дети уже принадлежат к новой коммуникативной культуре. Максимум, что могут сделать родители, — читать сами, пользуясь тем, что детям нравится находиться рядом. Или давать им аудиокниги".
Система образования не успевает за новой реальностью: "Школа не готова приспосабливаться к современному ребенку и к тому типу общества, в котором ему придется жить. В школьников по-прежнему запихивают объем информации, а сегодня надо учить компетенциям, трекам, по которым ребенок сможет добывать знания сам.
Продвинутые учебные заведения не заставляют ничего учить, они стимулируют дискуссии, используют игры, онлайн-образование, дети готовят доклады и презентации", — говорит Анна Варга. Она называет СДВГ "следствием того, что современный ребенок попал в щель между старым и новым поколением".
С этим я не согласна: у СДВГ биологическая основа и четкие клинические критерии. Не стоит обозначать этим термином явление совершенно другой природы, с другими (хотя в чем-то похожими) проявлениями. В конце концов, даже среди этих "новых детей" наши, с СДВГ, всегда заметны.
Почему родителей не устраивает ребенок
Педагогические ошибки родителей тоже играют в появлении "новых детей" не последнюю роль. Из ХХ века российская семья вынесла сосредоточенность на ребенке: наши дети будут жить лучше нас, самим не досталось — так хоть они поживут. На ребенка семья возлагает все надежды.
Забота о том, чтобы ребенок был сыт, одет и воспитан, занимает много времени и с успехом заменяет смысл и цель жизни. Взрослый сам не очень знает, чем наполнить свою жизнь, кроме постоянного и надоевшего зарабатывания денег. И вся нерастраченная энергия родителя уходит на ребенка. Он становится объектом, сырьем для работы.
Родитель пытается доказать, что он хорошо делает свое дело, успешно готовит объект к сдаче миру. Как акт сдачи-приемки обычно расценивается поступление на бюджетное место в хороший вуз. Поступление состоялось — значит, взрослый (а не ребенок) выдержал экзамен. С воспитанием справился, садись, пять. Выращенный ребенок принят в Светлое Будущее. Но попасть туда трудно.
"В условиях социальной и экономической нестабильности под гнётом страха „не справиться“ с жизнью: потерять работу, обеднеть, заболеть, родители сами становятся неуверенными, уязвимыми, эмоционально нестабильными, появился новый социальный страх — неуспешность детей, — пишет профессор Московского городского психолого-педагогического университета Наталья Авдеева. — Родители боятся, что ребенок, не подготовленный к школе или недостаточно хорошо справляющийся со школьными требованиями, может не выдержать конкуренции с другими детьми, оказаться неудачником, малоценным в глазах педагогов и сверстников, без перспектив в будущем".
Ребенка с пеленок начинают готовить к профессиональной карьере. Пока у него нет ярко выраженных склонностей, надо набирать впрок всего и учить всему сразу: что-нибудь да пригодится. Или сразу готовить к престижной профессии. Отсюда — два отмеченных Натальей Авдеевой новых родительских запроса к психологам. Первый — сформировать ребенка по заданному ими образцу, чтобы он обладал "нужными" качествами. Второй — выявить склонности дошкольника, чтобы знать, какие качества нужно развивать и на какой вид деятельности нацеливать ребенка.
В результате неделя дошкольника оказывается под завязку забита занятиями. Даже в детском саду детям некогда поиграть друг с другом. Дома за занятия берутся сами родители: чтение, счет, прописи, диктанты по клеточкам. Но желание учиться у ребенка еще не сформировалось: ведь оно возникает в результате наблюдений, накапливания вопросов и стремления найти на них ответы. Принудительная занятость и отсутствие личного времени не развивают мотивацию, ответственность и самоконтроль.
За ребенка уже все решили, определили для него участок работ — и ему теперь остается только соглашаться с таким мироустройством. Постепенно зреет бунт: не нужна мне эта ваша школа, буду заниматься только тем, что мне нравится!
Родителям начинает казаться, что их главная родительская задача — заставить детей учиться. Но у них не только нет ясных представлений, чему и зачем учить, но и способов воздействия на ребенка, кроме малоэффективных уговоров, крика, наказаний и подкупа. Ребенок перестает быть радостью — становится проблемой, которую постоянно надо решать.
