Когда я летела в самолете, то переживала лишь о том, что сейчас было бы очень некстати попасть в катастрофу... Обидно было бы погибнуть, не дотянув совсем малость и не очиститься от грехов на вершине Синая. Всевышний дал мне такую возможность, но во время восхождения на гору я такое количество раз задавалась вопросом: "Как я могла добровольно на это согласиться?"
Ночь, холод, мы в зимних одеждах, с фонариками в руках... Как стало известно на месте, преодолеть необходимо около 12 км по песку, потом камням. Сначала пешком, потом ползком. Очень скоро я начала реагировать на предложения бедуинов взобраться на их двугорбого скакуна и тем самым на восходе солнца распрощаться только с половиной грехов.
Верблюд шел быстро, убаюкивая меня своими покачиваниями. Хотелось закрыть глаза и забыться, так как если пребывать в чувствах, то единственное чувство, которое сопутствовало дороге, — это страх, что мы сейчас на тонких верблюжьих ногах рухнем с обрыва, к которому его постоянно тянет. Очень скоро дорога стала представлять из себя одни сплошные ступени, и мне пришлось вновь влиться в демонстрацию грешников.
На одном из привалов я позволила себе устроить небольшой "пикничок" и испить местный чай, откушать лепешку. Чай был из чайной шелухи, а основной ингредиент местной лепешки — местный песок. Лепешки делали тут же на железке, напоминающей крышку от бочки, и, как я поняла, в качестве горючего выступали верблюжьи какашки. Но это я поняла уже после трапезы...
Добравшись до вершины, я тут же обмотала себя матрасом и связала нас с матрасом крепко-накрепко веревкой до наступления оттепели. Столь жадно ожидаемое всеми нами солнце по моим представлениям должно было быть величественным, медленным, большим. Но под всеобщие аплодисменты выскочило такое маленькое и шустрое светило, что я еле успевала фотографировать. И очень скоро вздохнув с облегчением и частично избавившись от бремени грехов, я чуть ли не галопом с новыми силами понеслась к автобусу, чтобы прилечь и во сне увидеть свой пятизвездочный отель...
