Как вы привыкали к запаху своих приемных детей? Долго ли ощущали их чужими? Как справлялись с мыслями "Зачем я это сделала?". Как часто и как долго жалели об усыновлении? Мама, усыновившая дочку и сына еще младенцами, - о первых днях адаптации и о том, что делать со страшными мыслями.
На пути к первому усыновлению меня ждало множество подарков судьбы.
Повторюсь: дочку мы нашли в первый же день, в своем городе, здоровенькую и красивую.
Потом нам очень повезло с судьей – суд по установлению усыновления должен был состояться только после новогодних праздников, но судья по нашей просьбе нашла окошко в своем расписании ровно в мой день рождения.
Я невероятно благодарна судьбе за счастливые стечения обстоятельств. К тому моменту, как мы с мужем получили заключение на право быть усыновителями, Ангелину давно уже должны были перевести в дом малютки. Но последнее обследование задерживалось, и она дождалась нас.
Наконец, после подписания согласия на ребенка, но еще на птичьих правах, мне позволили пробыть одиннадцать дней до суда вместе с дочкой в больнице в качестве ее мамы. Хотя у меня даже документов об опеке не было – Лина оставалась государственным ребенком.
Эти одиннадцать дней стали, без преувеличения, самыми тяжелыми в моей жизни. Я потеряла семь кило веса. Зато забрала семь кило дочки. Но обо всем по порядку.
Так пахнут одинокие старики
После подписания согласия прошло пять счастливых и суетных дней подготовки квартиры к внезапному и скорому появлению малышки. И я, собрав небольшую сумку вещей для себя и дочки, отправилась ложиться к ней в больницу до суда.
Меня проводили в отделение и открыли дверь в комнату, где в кроватке с желтыми металлическими бортиками лежала маленькая Ангелина. Мне сказали: "Проходите, мамочка, ваша дочь уже в палате".
И вот тут, на самом пороге, разбились все мои радужные ожидания от внезапно навалившегося материнства. Кажется, я даже услышала звон.
Полутемная комната. Незнакомый ребенок, чужой. Мой?! И очень, очень тихо.
Я наворачивала круги по палате, не в силах сидеть на месте. Малышка не реагировала на мое присутствие – не издавала никаких звуков, не показывала эмоций. Она просто лежала, как кукла в цветной одежке, и безразлично смотрела в потолок.
Я взяла на руки маленькое, словно каменное тельце и несмело поцеловала. Меня замутило: пахла девочка вовсе не младенцем, а старостью, страхом и какими-то грязными тряпками. Так пахнет в квартирах одиноких и несчастных стариков... Сейчас я знаю, что так пахнут дети в депривации и сильном стрессе, но тогда испытала физический ужас. В голове рефреном билась одна мысль: то, что я сделала – усыновление ребенка, – это навсегда.
Как дочка стала живым и теплым малышом
Дни, проведенные в больнице, казались мне бесконечными. Помню, как обзванивала подруг и спрашивала, как вообще обращаются с малышами. И делала все, что мне сказали, – механически, по кругу.
Помню, как заведующая отделением на любой мой вопрос орала в лицо, что с такой матерью ребенку будет хуже, чем в детдоме...
Помню, как пыталась уложить малышку спать, качая на руках, а она засыпала только одна, в кроватке. Как пыталась понять, не глухая ли дочка: хлопала в ладоши перед самым ее лицом и холодела от отсутствия реакции. А еще в свои почти четыре месяца Ангелина не держала головку и не фокусировалась на моем лице – смотрела как будто сквозь... Это было очень страшно.
Помню, как первый раз мыла ей попу, сдерживая позывы к рвоте.
Как просыпалась от ее плача и не ощущала ничего, кроме злости.
Я помню постоянный голос в голове: "Так не должно быть, она же моя дочь!"
После выписки стало легче, но ненамного. Дома я первым делом долго мыла ребенка с мылом, но запах никуда не делся. Я проводила с ней целые дни – носила на руках, обнимала и целовала, играла, укладывала спать и кормила – абсолютно механически.
Мне казалось, что это никогда не изменится... Но все изменилось. Спустя три месяца дочь совершенно внезапно стала пахнуть маленьким теплым малышом. Она вдруг научилась улыбаться в ответ на мою улыбку, расслабляться и засыпать на моих руках, оживленно махать ручками и ножками, когда я заглядывала в кроватку по утрам. Именно тогда Ангелина наконец стала моей любимой дочкой.
Случались еще откаты, но так страшно, как в первые дни, не было больше никогда.
Чужой малыш
Она быстрыми движениями распеленала малыша. Пальцы дрожали от напряжения. Пеленка не слушалась, казалась бесконечной. Но вот наконец за очередным слоем ткани показалось крохотное теплое тельце.
Пуп в зеленке посреди круглого животика. Ноготки размером с булавочную головку. Шесть, семь, восемь… десять пальчиков. Несуразные ножки торчат из огромного подгузника. Его, впрочем, она тоже сняла.
Мальчик.
Малыш спал, и она осторожно провела кончиками пальцев – невероятно огромных – по беззащитной груди, животу, по ножкам и ручкам. По шелковому пуху на голове. Наклонилась и понюхала макушку – ведь не зря об этом запахе сложено столько легенд.
Но макушка пахла лекарствами и чем-то чужим. Чужим ребенком.
Комната вдруг показалась одновременно слишком большой и давяще маленькой. Находиться тут одной было неприятно.
"Вдвоем, – поправила себя Ольга, – мы здесь вдвоем".
Она столько раз представляла себе этот момент, так долго о нем мечтала! Длинная очередь на усыновление здорового малыша тянулась бесконечно. Оля точно знала, какие эмоции должна сейчас испытывать – счастье, восторг, нежность. Любовь.
В реальности же она чувствовала разочарование, страх, одиночество. И тревогу – казалось, ею заполнена вся комната, и холодная струйка вот-вот просочится в больничный коридор.
Так прошел час. Затем второй. Принесли бутылочку с молоком, и Оля послушно взяла ребенка на руки, чтобы покормить. Малыш завозился, открыл смешные губы бантиком и тихо пискнул. Почти беззвучно, но в Олиной голове словно разорвалась бомба.
Слезы хлынули сами – слезы несбывшихся надежд, неоправданных ожиданий. Слезы неудачных попыток. Слезы стыда, неполноценности.
На время внутри стало так пусто, как никогда до этого. Пусто и наконец спокойно. Малыш допил молоко и снова уснул. Он спал на руках, совсем рядом с сердцем. И там, где его щека касалась ее кожи в вырезе футболки, стало тепло.
Тепло растекалось по телу, проникало в самые потаенные уголки, топило льдинки боли, пока наконец не заполнило девушку до краев. Оля опустила еще влажные от слез глаза и увидела, что чужого малыша больше нет. У груди, трогательно морща нос, сладко спал ее долгожданный сын.
Что делать со страшными мыслями
Появление приемного малыша – это, конечно, радостное событие. Но нельзя забывать, что для него это похоже на переезд на другую планету. Все новое, начиная от квартиры и заканчивая установленными порядками и правилами. Период привыкания всех членов семьи друг к другу называют адаптацией.
В разных семьях адаптация проходит по-разному: у одних очень легко и почти незаметно, у других – гораздо тяжелее. Самое главное – помнить, что это совершенно нормально. Не пугаться и не пытаться провернуть фарш назад – отменить усыновление. Знать, что адаптация – это временно, и однажды она закончится.
Меня иногда спрашивают, жалела ли я когда-то, что решила усыновить детей.
Да, такие мысли появлялись. С Ангелиной они не выходили из головы недели две после подписания согласия, а потом возвращались все реже и реже. С ее девяти месяцев их больше не возникало ни разу. Наверное, это можно назвать адаптацией к принятию ребенка.
С Никитой адаптации не было совсем, было какое-то счастье-счастье, розовый туман и ничего-не-помню. Зато недавно ночью, когда сын веселился с 2:30 и до 4:00, я словила злую мысль: "Блин, ну зачем мне это было нужно?!".
Конечно, сразу же вспомнила, зачем. Потом усердно сожрала себя всю целиком, потом немного всплакнула от бессилия... И наутро ходила как в воду опущенная. Как. Я. Могла. Так. Подумать?!
Знаете, дети – это совсем не просто. Хоть кровные, хоть усыновленные. И это не конец мира – в трудную минуту подумать "Зачем я на это пошла?!". Страшно от бессилия начать пытаться откатить "как было". А если за вопросом зачем есть обдуманный ответ из нескольких пунктов и много, очень много любви, значит, все наладится.
Хорошие мои, те, кому трудно сейчас. Простите себя за тяжелые мысли, а я просто обниму вас. Отправляю лучики тепла и веру, что все останется позади и снова начнется счастье-счастье. Так будет, я узнавала.
Пойду обнимать и целовать своих детей. Они лучшие в мире, мои малыши.
