Ни в нашей, ни в западной культуре не принято обсуждать чувства, которые обуревают человека после смерти близких. Часто вместо того, чтобы вместе погоревать и оплакать утрату, нам советуют "держаться" и оставляют наедине со своими переживаниями, среди которых могут быть гнев, бессилие, чувство вины. Непрожитая боль опасна для страдающего человека, считает психотерапевт Джулия Самюэль, и на примере своей пациентки помогает пережить смерть родителей.
Гнев и депрессия после смерти матери
Шерил, темнокожая женщина 55 лет, не получала удовольствия от жизни — ни от брака, ни от работы. Два года назад ее мать умерла от заболевания сердечно-сосудистой системы, но Шерил так и не связала свои чувства и смерть матери. Я спросила, что она надеялась получить от нашей работы. "Я хочу чувствовать себя лучше, — сказала она. — Я словно застряла в серой капсуле".
Я захотела узнать, что конкретно привело ее ко мне. Отчасти проблема заключалась в том, что Шерил выходила из себя на работе. Будучи старшей медсестрой педиатрического отделения в больнице, она должна была оставаться терпеливой. Однако она чувствовала, что ей все сложнее контролировать себя. За день до обращения ко мне Шерил пережила ужасный опыт: юный пациент по имени Тедди постоянно кричал "нет", пока она пыталась сделать ему укол. Шерил хотелось поднять его и потрясти. Она едва успела выбежать из палаты. Это стало для нее сигналом: пора что-то менять. Она поговорила с мужем Джейсоном, который предложил обратиться к психологу.
Уязвимость Шерил скрывалась за легковоспламеняемой жесткостью, которая могла спровоцировать короткую внезапную атаку. Это одна из ошибок "проектирования" природы, причем довольно жестокая: когда нам больно, мы часто посылаем сигналы "уходи" или злимся на людей. Но на самом деле мы нуждаемся в любви.
Я попросила Шерил рассказать мне о серой капсуле. "Я не знаю... — начала она. — Я просыпаюсь и чувствую тоску. Я заставляю себя встать, и предстоящий день кажется мне таким долгим. Я постоянно заставляю себя принимать душ, одеваться, завтракать, потому что в противном случае я бы не смогла подниматься по утрам. Лишь заучивание стихов заставляет меня отправляться на работу. Я прочитала об этом в журнале. Каждое утро я учу несколько стихов, пока еду в метро. Это единственный способ отвлечься настолько, чтобы добраться до работы".
Как пережить горе: помощь близких
Шерил рассказала мне о самых близких людях, которые помогали ей преодолевать трудности. У нее были муж Джейсон и лучшая подруга Донна. Она не стала повторять ошибку своей матери, которая вышла замуж за жестокого и непредсказуемого мужчину. Когда ей было шесть лет, она, мать и братья сбежали от него. Джейсон был полной противоположностью ее отца: спокойный, добрый, рассудительный. Возможно, он не был веселым, но Шерил знала, чем могло обернуться "веселье".
Его присутствие успокаивало ее. Джейсон по-настоящему заботился о супруге: когда он спрашивал, как прошел ее день, он действительно хотел узнать, как прошел день. Он помогал ей по дому. Шерил с нежной улыбкой сказала, что он готовил гораздо лучше нее и "напевал, пока готовил ужин". Она любила его за стабильность: "Он обнимается лучше всех в мире. Я не очень люблю обниматься, но его крепкие объятия придают мне сил".
Шерил познакомилась со своей лучшей подругой Донной в школе. Та была полной противоположностью: жизнерадостной, болтливой, настоящим экстравертом. Они вместе смеялись и гуляли по выходным. Она помнила, как они красили ногти, хихикали над первым поцелуем с мальчиками в подростковом возрасте, взрослели, выходили замуж. Донна подшучивала над ней и, в отличие от других, не боялась говорить правду.
Она любила ее маму и считала важным человеком в своей жизни. Донна плакала на ее похоронах. И могла расплакаться, когда Шерил вспоминала о маме. Но после смерти матери Шерил о многом не говорила с подругой — не потому, что не хотела, а потому, что не знала как.
Скорбь по материнской любви
Я узнала, что Шерил всегда подчинялась матери. "Мы были образцовой семьей, которая выглядит хорошо лишь со стороны, — рассказала она. — На самом деле мама редко проявляла любовь". Ее мать ходила в церковь, возлагала большие надежды на своих детей (их было трое), заставляла хорошо учиться в школе. "Она умерла довольно печально, — сказала Шерил. — Она была старой закалки и гордилась собой всю жизнь, но умерла на руках у врачей. Если она была на твоей стороне, ты чувствовал воинственную любовь. Но она не делилась своими проблемами. Она говорила: „Я не люблю людей, которые суют нос в мои дела“. Она просто жила своей жизнью".
Матери Шерил было очень тяжело. Она достаточно настрадалась в детстве, не получив материнской любви. Я начала понимать причины ее жесткости: это был необходимый механизм выживания. На наших сеансах мы признали, что Шерил любила и уважала свою мать, но также скорбела по матери, которую ей бы хотелось иметь: более любящую, более чуткую.
Иногда Шерил выбиралась из своей капсулы и становилась жизнерадостной, особенно когда говорила о своем 14-летнем сыне Джексоне. Тогда она смотрела мне в глаза и улыбалась. Я чувствовала ее огромную любовь к нему. Как и многим матерям, ей было тяжело видеть сына расстроенным из-за смерти бабушки. Это казалось ей невыносимым. Шерил интуитивно чувствовала, что должна избавить сына от печали, чтобы он "был в порядке", как ей говорила ее мать. Мы признали, что этот материнский инстинкт успокоения часто "встроен" в женщин, но есть и недостаток: он подавляет сложные чувства в детях.
Как вновь почувствовать любовь
Шерил была одержима событиями, которые произошли в период с первого сердечного приступа матери до ее смерти. "Мне кажется, я должна была сделать больше для мамы", — вздыхала она. Шерил говорила с трудом, словно в горле застрял ком. Мы вместе "сняли" уровни тревоги, закрывающие ее чувства, и вскоре Шерил начала испытывать жгучую ярость. Она подробно описывала каждое лекарство, которое принимала мать, каждый визит к врачу, особенно те, которые она пропустила.
Как медсестра Шерил чувствовала, что должна была знать больше, но она работал медсестрой педиатрического отделения, поэтому мало что знала о заболеваниях сердца у взрослых. Шерил никогда не говорила со своей матерью о смерти — она боялась, что "это испортит карму". Они суеверно полагали, что упоминание "мертвых" слов разбудит плохих богов, которые затем заберут к себе ее мать. Они обсуждали предстоящий отпуск, планы на Рождество, но никогда не упоминали хотя бы вероятность смерти.
Поскольку я не могла представить мать Шерил или их вместе, я попросила ее принести фотографии. Она взяла целый "семейный набор": забавные снимки себя и братьев в детстве, любимую брошь и шаль ее матери. Все это лежало у нее на коленях, пока она рассказывала мне семейные истории об отдыхе на Ямайке. Я чувствовала, что Шерил очень гордилась своей матерью, ее упорным трудом, чтобы дать своим детям все. Во время рассказа у Шерил блестели глаза.
Внезапно она подняла шаль и вдохнула ее запах: это потрясло ее. По щекам потекли слезы. Шерил зарылась лицом в шаль, вдыхала запах, плакала и раз в пару минут ритмичным движением вытирала слезы. Запах парфюма ее матери перенес ее в те времена, когда она сидела у мамы на коленях и пела, прижимаясь к ее груди.
После этого случая наша работа потекла гораздо проще и быстрее. Шерил посетила всего шесть сеансов, но этого было достаточно. Она словно ждала, пока ее кто-то откроет. Она заново узнала мать, которую любила всем сердцем. "Я думала, что если заблокирую свою любовь, то заблокирую боль... это мешало мне жить... — поделилась Шерил. —Когда-то давно я потеряла себя, а теперь нашла".
Если реакция на смерть родителя — гнев
Смерть родителя неизбежно влияет на нас. Интенсивность горя зависит от наших отношений с ним. Мы можем испытывать сложные чувства любви и ненависти, облегчения и вины.
Современные исследования показывают, что после утраты близкого человека взрослые дети обычно отстраняются от друзей, теряют интерес к любимым занятиям, злятся или испытывают чувство вины, страдают бессонницей. Так проявляется их горе. Такие реакции, как слезы, тоска по родителю и поглощенность своими мыслями, могут сохраняться в течение долгого периода после смерти родителя, и это абсолютно нормально.
На взрослую дочь сильнее повлияет смерть матери, а смерть отца может оказать более сильное воздействие на сыновей. Чаще всего смерть родителя, с которым мы наиболее близки, вызывает более сильное чувство утраты.
Гнев — одна из самых известных реакций на смерть. Я считаю, что гнев — это примитивное выражение обиды, например: "Ой, ты делаешь мне больно. Перестань". Нужно понять, как выразить его так, чтобы не причинить вред себе и окружающим.
Гнев в состоянии горя не похож на гнев, вызванный долгим стоянием в пробке, или гнев от общения с сыном-подростком. Он может быть очень острым и мешать позитивным чувствам. Мужчины склонны открыто проявлять свой гнев, что может спровоцировать жестокость, а женщины склонны подавлять его, что может вызвать депрессию.
Когда я работаю с пациентами, страдающими от гнева, я учу их управлять этим чувством. По возможности предлагаю конструктивно поработать над причинами гнева. В таком случае они должны рассказать, что их злит. Если вы не можете озвучить причину, опишите свои чувства в дневнике. Так вы избавитесь от чувства бессилия, ведь гнев перестанет управлять вами.
Если конструктивные действия невозможны, от гнева можно освободиться тремя полезными способами:
- займитесь спортом. Я часто советую заняться конкурентным спортом, потому что он приносит больше удовлетворения при эмоциональной разрядке по сравнению с другими видами спорта. Но некоторые пациенты выбирают бег или катание на велосипеде, и это им помогает;
- смейтесь. Конечно, сложно смеяться, когда ты скорбишь, но смех помогает восстановиться. Смех несовместим с гневом: он прекращает постоянные размышления, которые подпитывают ярость;
- попробуйте успокаивающие техники — медитацию и упражнения на дыхание.
Представленный ниже набор техник поможет, если вы будете практиковать их регулярно. На их выполнение потребуется около часа:
- 10 минут писать в дневнике обо всем, что вы чувствуете;
- 20-минутная пробежка;
- 10-минутная медитация;
- 20 минут смотреть или читать что-то забавное.
