Во вторник Пашкин класс ездил на экскурсию в музей карет. Я уже ждала, что весь вечер Пашка, отличающийся словоохотливостью, будет взахлеб рассказывать о каретах. Прихожу за ним в школу — сидит, ждет меня, надутый, как индюк. "Что случилось, котенок, почему ты такой сердитый? Устал?" — "У-у". — "А что такое, все в порядке?" — "Ммммм...". Короче, по дороге к автобусной остановке я слышала от него только мычание, в ответ на мои полные энтузиазма вопросы о каретах и готовность слушать бесконечные подробные рассказы.
В таких случаях я знаю, что надо добиваться правды, поэтому до прихода автобуса я решила ее добиться. То есть понять, отчего ребенку плохо. Такие моменты я считаю очень важными для ребенка, никогда нельзя оставлять без внимания грусть, злость, обиду, всегда нужно попытаться понять причину, иначе мы рискуем принять как должное то, что ребенок замыкается в себе... После логической цепочки вопросов мы пришли к ядру проблемы: оказывается, утром (утром! а сейчас уже полпятого, значит, он до сих пор страдает), когда в автобусе ели принесенные из дома завтраки, ребята начали смеяться над Пашкиным огромным и длинным бутербродом. Надо сказать, что этот бутерброд — давняя традиция, Пашка носит подобное в школу почти каждый день, поскольку еще в первом классе учительница несколько раз сказала мне, что он не наедается "нормальным", который я кладу ему в рюкзак.
"Так-так, — говорю, — все дело, значит, в бутерброде. Поэтому неохота ни о чем рассказывать, поэтому сердитый — да?" Пашка наконец честно признается: "Ну, да..." Я начинаю судорожно размышлять о том, что же можно сказать в утешение ребенку. Первое, что мне приходит в голову, это пообещать больше не делать ему большие бутерброды. Но правильно ли это? В ходе самого "утешения" я понимаю, что не очень-то правильно.
— Паш, ну, если хочешь, я не буду больше тебе делать такие бутерброды...
— Угу... — не очень-то бурно реагирует Пашка.
— Послушай, а тебе-то самому какие бутерброды нравятся? Тебе хочется маленький?
— Ну да, чтоб не смеялись...
— Слушай: тебе хочется маленький или ты боишься, что будут смеяться?
— Ну... будут смеяться... Мне нравится большой... Я всегда голодный...
— Котенок, ну давай рассудим вместе: значит, ты хочешь зависеть от того, что думают о твоем бутерброде другие дети? А раньше они не смеялись?
— И раньше... Иногда...
— А почему же ты не говорил ничего?
Оказывается, раньше ему было важнее, чтоб бутерброд был большим, а не мнение детей. А сегодня над ним смеялись ребята старшие, из 3 и 4 классов, мнение которых сыграет роль тогда, когда будет решаться вопрос, возьмут или нет играть в футбол на перемене...
— Ну ладно, — сдаюсь я. — Буду делать тебе маленькие бутерброды. Но вообще-то подумай сам: вместо того чтобы обижаться, ты можешь посмеяться вместе с ними. Или сказать: я и расту так быстро, потому что мои бутерброды больше (кстати, аргумент неплохой — Пашка один из самых-самых высоких). Вот увидишь, послезавтра все попросят у мамы такой же бутерброд. И еще, знаешь, есть такая пословица: "на обиженных воду возят". Когда ребята видят, что ты обижаешься, они еще больше смеются, их это развлекает. А когда они увидят, что ты смеешься с ними, они быстро потеряют интерес к твоему бутерброду.
Пашка оживляется: видимо, такое ему в голову еще не приходило. Но все-таки настроение по-прежнему не очень. ... Вечер подходит к концу, Пашка явно еще не пришел в себя, потому что о каретах — ни слова. Когда он неразговорчив, что-то не так.
Время идет к ужину. Перед ужином я обычно готовлю ему бутерброд на завтра и кладу в холодильник. Вдруг Пашка подходит ко мне и уверенно так говорит: "Мам, сделай мне большой бутерброд. Я постараюсь посмеяться вместе с другими. Мне нравится большой, огромный. Не три маленьких, а один огромный — он такой смешной. Я вместе с ребятами посмеюсь".
Во мне постепенно растет гордость моим маленьким человеком, который вот так, целый день, боролся с собой, боролся со своей слабостью, с обидой, с зависимостью от чужого мнения и сам пришел к такому выводу.
Сталкиваясь много раз с подобной проблемой, я нашла немало статей детских психологов, которые утверждают: когда ребенка обзывают или смеются над ним, не спешите идти разбираться с учительницей или с другими детьми и их родителями. Постарайтесь разобраться с ним самим, с его реакцией, потому что причина обиды, страданий в первую очередь в нем самом, в его неумении реагировать. Это умение и нужно воспитывать в ребенке. Конечно, то, какую именно реакцию воспитывать в ребенке, зависит от принципов самих родителей. Может быть, для кого-то "дать сдачи" — это жизненное правило, и ребенок будет воспитан именно так. Но в любом случае он должен реагировать так, чтобы быть счастливым, чтобы не зависеть от других. Нужно воспитывать в ребенке настоящую свободу — быть самим собой и при этом нормально общаться с окружающими, завоевать их симпатию, уважение. Не трепет перед силой, наглостью или родителями, а именно симпатию и уважение. И, конечно, воспитывать способность принимать собственные решения, делать свой собственный выбор, никем не продиктованный. Одним словом, воспитывать волю.
В прошлом году мы уже одержали с ним такую маленькую "победу". Пашке придумали кличку, совсем не обидную и даже красивую, но он сильно обижался. Я страдала вместе с ним и не раз хотела и "разобраться" с учительницей, и детям показать "кузькину мать". Но после цикла терпеливых бесед перед сном сын действительно перестал обижаться, применил все обсужденные методы, и... его перестали обзывать! Вроде как это уже и не развлекало — обижаться перестал, смеется вместе с ними...
...Он еще маленький и очень ранимый. Поэтому я, хотя и очень довольна его решением, говорю ему:
— Ну, отлично. А если потом увидишь, что будет трудно не обижаться, тогда обсудим, может быть, будем делать маленькие.
— Нет, мам, не будем, — твердо отвечает маленький герой. — А знаешь, мам, сколько карет мы сегодня видели? Там и сани были настоящие, и даже телега из Древнего Рима! А еще была такая карета двухэтажная...
Ребенка как прорвало. Успокоился, "сгрузил", победил в борьбе, освободился. Слова лились потоком.
Уже лежа в кровати, с почти закрытыми глазами, он продолжал:
— А к каретам были приделаны такие огромные плюшевые лошади... И пони...
— А к саням — собаки? — спрашиваю я.
Но Пашка уже сопит, не слышит меня...
— Я горжусь тобой, ты настоящий мужчина, — добавляю я и обещаю себе обязательно сказать ему это завтра.
Эта ситуация — повод задуматься и еще над одним вопросом: насколько ребенок должен быть как все и иметь то, что есть у всех, чтобы иметь авторитет у сверстников? Думаю, что это — вечный вопрос для многих родителей, сталкивающихся с конфликтами ребенка со сверстниками. Что касается моего личного опыта, то я убеждена: отчаянное стремление ребенка "быть как все" показывает его внутренний страх не быть принятым. Я говорю не об обычном и совершенно нормальном желании "быть как все", но об отчаянном стремлении, когда это становится для ребенка вопросом жизни и смерти, когда он впадает в депрессию оттого, что у него другой бутерброд или другие брюки. Я заметила, что самые "уважаемые" и популярные ребята из Пашкиного окружения как раз "не как все". Наверное, они просто уверены в себе, поэтому им не нужно подстраиваться под других, чтобы завоевать уважение.
Если мы видим, что ребенок страдает, что он "не как все", то мы в состоянии помочь ему даже тогда, когда изменить саму ситуацию невозможно. Подумаем о полных детях, о детях гениальных или, наоборот, не очень сообразительных, о детях маленького роста... Да мало ли таких ситуаций! Вон, даже бутерброд может заставить страдать! Это долгий и кропотливый труд, но он никогда не бывает напрасным, даже когда плоды его проявляются лишь во взрослой жизни.
