Актриса Анастасия Цветаева, выйдя замуж за израильтянина Надава Ольгана, теперь живет на две страны: в Израиле — семья, в Москве — работа и друзья. Меньше месяца назад, 28 августа, Анастасия родила в Тель-Авиве второго ребенка, девочку. Сын Кузьма появился на свет в 2005 году в Москве. Молодая мама решила сравнить впечатления от родов в Израиле и в России в своем ЖЖ.
Для начала надо сказать, что мое сравнение будет немного некорректным: в Москве я рожала по контракту, а в Израиле — по общей стандартной страховке, просто как гражданка страны. Я ни в коем случае никого ни к чему не призываю, не обобщаю, не разоблачаю и не прошу принять мою точку зрения. Роды — это лотерея (даже операция кесарева сечения). Если у меня что-то прошло не совсем удачно (или, наоборот, показалось приятным), это не значит, что у всех так тоже будет или было.
1. Выбор роддома
Роддом в Москве
В Москве я очень тщательно отнеслась к этому вопросу. Конечно же, сначала побывала во всех "модных" роддомах столицы — Севастопольский, Пироговка и т.д. Везде я встречалась лично с докторами, которых мне рекомендовали уже рожавшие подруги. И везде слышала примерно одно и то же: "Вы же понимаете, что от контракта, который вы заключаете на роды, врачу ничего не идет. Так что вам придется заплатить еще и мне".
Я была предупреждена и готова к этому. Но когда вот так беззастенчиво врач говорит о взятке, единственное, что мне хочется сделать — поскорее убежать. К тому же во всех этих распиаренных роддомах царила какая-то нездоровая атмосфера московской "ярмарки тщеславия" — эдакая родильная "Кофемания" на Большой Никитской.
Одним словом, я уже было отчаялась найти место и доктора, с которым бы почувствовала себя комфортно. И вот подруга-гинеколог посоветовала своего бывшего педагога, врача, который работал в простой больнице № 7, точнее, в роддоме при этой больнице.
Мне с первой же минуты очень понравился сам роддом. Деревца с газончиками под окнами, небольшое здание.
Вид из окна роддома при больнице № 7, где я рожала Кузю, своего старшего ребенка
А доктор... Во-первых, сразу видно было, что она — очень опытная. А, во-вторых, на вопрос о благодарности лично ей, ответила: "Родители, вы совсем, что ли? Я же знаю, какие деньги вы отдаете за контракт! Я от благодарности не отказываюсь, все мы — люди, но и обычное спасибо, сказанное от всего сердца, бывает дороже любых денег". Мое сердце было покорено.
Выписка из московского роддома, 2005 год. Мой врач — Анна Валентиновна Меркулова с новорожденным Кузей на руках
Роддом в Израиле
В Израиле я гораздо более расслабленно отнеслась к выбору роддома.
Во-первых, потому что это мои вторые роды, и я уже не так тряслась. А, во-вторых, потому что тут нет такой системы, когда выбираешь врача и заключаешь контракт. Все больницы примерно на одном уровне — и врач будет тот, который попадется.
Есть, конечно, какие-то частные клиники, но это скорее для туристов или для местных олигархов. Все нормальные люди рожают в государственных больницах.
В-третьих, потому что я вообще не очень в теме, по каким критериям в Израиле можно выбирать роддом.
Все мои тель-авивские знакомые называли роддом "Ихелов" — вроде он самый лучший, в нем рожают многие местные звезды. Мы с Надавом пошли туда на экскурсию. Да-да, в Израиле в роддомах устраивают экскурсии для беременных: показывают палату для родов, палату для естественных родов (это когда ты сама-сама почти без помощи врачей), обычную палату, гостиницу (про нее — ниже). Для зашуганного повышенными нормами санитарии русского человека это все выглядит немного странно: огромная толпа (человек 20 — тетки и их мужья) вламывается — без всяких бахил и прочих скафандров — в недра роддома и, раскрыв рты, ходит по коридорам, а навстречу им проплывают уже родившие мамаши со своими детьми в пластиковых корытцах.
Вообще, в роддоме все достойно — современное оборудование, все очень "по-американски". Единственное, меня пугало, что ни в одном из государственных роддомов нет отдельных палат, только с соседкой. Хочешь отделиться — отправляйся в гостиницу. Это настоящая гостиница, расположенная прямо в роддоме, с обычными номерами, в которых можно жить всей семьей — с мужем, мамой и старшими детьми. Там точно такие же врачи и обходы, все как в обычном отделении.
Но для меня проблема заключалась в том, то после кесарева в гостиницу отправляют лишь через 48 часов. А всего в роддоме после кесарева держат 3 дня (после обычных родов — 2 дня). Так что в любом случае предстояло прожить 2 дня в обычной палате с еще одной роженицей. Вот это неизбежное соседство для меня лично — огромный минус родов в Израиле.
Но после того, как мы решились на "Ихелов", прогремела новость: в роддоме умер ребенок от какого-то африканского вируса. Надав сказал, что не пустит меня туда рожать. Тогда мы выбрали Тель-Ха-Шомер, тем более, врач, который вел мою беременность, работал в этом роддоме и взялся меня оперировать сам.
2. Операция
Кесарево сечение в Москве
Первая операция у меня была плановая, из-за тазового предлежания ребенка. Вторую я хотела сама, хотя могла бы и настоять на естественных родах. В России врачи на это не идут или идут неохотно, а во всем остальном мире это норма — естественные роды после кесарева. Но в первый раз у меня прошло все так гладко, что не хотелось экспериментов. Потом я сильно пожалела о своем решении...
В Москве мне назначили дату и время — 14 октября, 6 утра. Мы приехали, я подписала страшные бумажки в стиле "в случае моей смерти прошу никого не винить".
Меня переодели в казенную одежду, сделали эту ужасную клизму, отправили в туалет. Потом завели в комнату на подпись каких-то еще бумажек — и вот тут случилось роковое, впоследствии повлиявшее на мои решения, событие. Я увидела рожениц: это была общая палата на 6 человек, где лежали 3 женщины и реально умирали — орали, стонали — и никто им не помогал, не поддерживал их. Только изредка, медсестра, которая писала мои бумажки, поворачивалась и прикрикивала: "Ну что орешь?! Тужься! Тужься!"
Это были роды без контракта. Я не шучу, я чуть не грохнулась в обморок от потери чувств. И если до этого момента очень страдала, что рожаю не сама, то после того, как увидела этих несчастных, получила травму под названием "боязнь естественных родов".
Кесарево сечение мне делали с эпидуральной анестезией — я была в сознании, все слышала и понимала, но ничего не чувствовала. После укола меня положили на обычный старинный операционный стол. И включили лампу — стало очень тепло и приятно. Ноги онемели, их у меня как будто не было. Я размякла. Анестезиолог вел со мной шуточные беседы на тему: а что ты будешь делать, если родится не мальчик, а девочка?
Моя прекрасная доктор разговаривала с ассистентом о загородных участках, о каких-то коллегах, было спокойно и хорошо. Поэтому я очень удивилась, когда вдруг меня как-то так пару раз тряханули — и я услышала скрипучий плач ребенка, прямо как в кино. Я даже не сразу поняла, что это за ребенок, и откуда он тут взялся!
Врач поднесла голенького и орущего Кузю и отдала медсестре. Потом во мне еще немножко поковырялись, а я мечтала лежать под теплой лампой вечно — и думать про сына.
Но вечно лежать не получилось. Минут через 15 меня "отпустили" в реанимацию — и вот тут-то началась самая жесткая часть истории. Во-первых, меня начало трясти. Трясти так сильно, что я думала, что сейчас свалюсь с кровати. Во-вторых, ног я своих по-прежнему не чувствовала — было страшно и просто элементарно неудобно. Но зато (как я потом уже, в Израиле это поняла) я не испытывала дикой послеоперационной боли!
Кесарево сечение в Израиле
В Израиле нам назначили день и время — 28 августа, 7:30 утра. Мы были последние в очереди и, зная уже тот балаган, который творится в стране, решили опоздать на час. Тем более Кузя в этот день шел во второй класс — мне хотелось его проводить. В 8:30 мы с Надавом приехали, меня отправили на так называемый монитор, переодели в казенную ночнушку (такую же, как в России) и поставили капельницу с водой. В таком виде мы прождали в коридоре 5 часов!
Потом наконец-то освободилась палата — и мы хотя бы смогли ждать в палате, но вскоре меня позвали на операцию. Надаву присутствовать было можно, но не сразу. Моего доктора в операционной не оказалось. Я спросила, где он: стали разыскивать, звонить. Еще через полчаса он явился (все это время я сидела в бахилах на босу ногу на каменном полу).
После анестезии меня уложили на крохотный стол, который был похож на гинекологическое кресло, потом это кресло опустили головой вниз, так что я чуть с него не упала. Привязали руки. Эпидуралка действовала, но чувствительность полностью не пропала — и это было неприятно. И стало трясти.
Начали резать: ноги — в холодных мурашках, голова висит, маска съехала и давит на глаз, руки привязаны, трясет, как в танке. Было очень плохо и страшно. Муж смотрел с такой жалостью и ужасом, что мне самой его стало жалко. Он взял меня за трясущуюся ладошку, привязанную к столу...
Через вечность — детский плач. На руках у мужа появляется сверток с младенцем. Это пока незнакомое мне личико с темными волосенками уже успело заснуть. Я улыбаюсь, и пытаюсь просто ждать, когда этот кошмар закончится, я просто дышу, дышу, дышу.
Наконец меня увозят в реанимацию на 2 часа. В отличие от московской реанимации — тут просто космос. Все очень высокотехнологично, красиво, каждая роженица лежит далеко друг от другой. Во время осмотра еще и отделяют от всех специальной ширмой. Мужа в реанимацию пустили — он мне рассказывает про дочку. Периодически снова убегает в детскую и возвращается ко мне. Тем временем мне под одеяло суют шланг с теплым воздухом и дают успокоительное, меня сразу же отпускает и перестает трясти. Я засыпаю.
Отвезли в палату. Через 6 часов пришла медсестра и стала меня поднимать на ноги! Тут я даже не знаю, что писать, потому что и так все понятно — садизм чистой воды. Сначала я переехала на кресло, где мне надо было сидеть 2 часа. Взяла дочку, приложила ее к груди. Она присосалась.
Через два часа я была отправлена в туалет. Муж меня все время держал — не очень понимаю, как можно ходить спустя 6 часов после операции без посторонней помощи...
3. После операции кесарева сечения
В Москве мне кололи что-то внутримышечно, поэтому у меня не осталось воспоминаний о боли. В Израиле же самое яркое впечатление — БОЛЬНО! Несколько дней подряд нестерпимо больно.
В Москве доктор сказала мне, что надо вставать. Как можно больше и раньше вставать. Но все же мой первый подъем случился через сутки, а не через 6 часов после операции. И поэтому мне было гораздо легче.
Надав провел со мной в палате первую ночь. Спал на стуле — там, как я уже говорила, нет отдельных палат, где можно было бы нормально поспать. Детка была с нами. Без Надава не знаю, как бы эту ночь пережила — элементарно сходить в туалет требовало от меня неимоверных усилий.
Забегая вперед, хочу сказать, что в обоих случаях я ходить бодренько начала через неделю. И до сих пор не понимаю: зачем нужен этот садизм с подъемом через 6 часов? Если можно встать через 12? Или через 24? В Израиле врачи это аргументируют тем, что если лежать больше, чем 6 часов, то могут образоваться спайки и тромбы. Что-то мне с трудом верится...
И еще было мучительно лежать в палате с чужим человеком. Я очень нуждаюсь в прайвеси. К роженицам же постоянно приходят толпы народу — муж, старшие дети, сестры, мамы, папы, подруги и друзья. И ты хочешь элементарно поспать — а не можешь, потому что за шторкой все время пиликает мобильный и 10 человек с шарами наперебой поздравляют соседку.
В Москве у меня была отдельная палата, в которой можно было лежать с ребенком и принимать гостей. Да, не шикарная, но мне нужно было только спокойствие и тишина.
Моя палата в роддоме при больнице № 7, 2005 год
Да, а окончательно меня добил мужик, идущий по коридорам нашего отделения с огромной коробкой на плече и орущий "Бейглы! Бейглы!" (это как бублики). В этот момент мне показалось, что я схожу сума. Даже муж был поражен всем этим проходным двором и сказал, что так жить нельзя!
4. Гостиница или отель при роддоме
На третий день мне разрешили переехать в так называемый отель при роддоме. Там есть и детская комната, и врачи, и медсестры, и уютная столовая. И непривычная тишина... Я хотя бы смогла поспать спокойно. Дело в том, что в обычной палате ночью я спать тоже не могла —дочка отказывалась лежать в корытце: хотела спать только на руках или, в крайнем случае, рядом. Но не тут-то было: в комнату постоянно врывалась медсестра, которая запрещала ложиться в постель с ребенком! А чтобы я, не дай бог, не уснула, врубала свет. Все попытки объяснить, что я сама знаю, как мне лучше спать с ребенком, результата не принесли. В гостинице ко мне хотя бы никто не врывался, и чужие родственники спать не мешали.
5. Про грудное вскармливание
Кузя у меня отказался брать грудь. Я пробовала и так, и сяк — он ни в какую! Сосет пеленки, руки — все что угодно, но не меня. Я и так была лишена натуральных родов, и тут ГВ под угрозой! Конечно же, попросила медсестер помочь. Они вяло подходили, спрашивали, как я его прикладываю, пожимали плечами и говорили, что не знают, в чем дело. Так у меня Кузя грудь и не взял. Я принципиально не давала смесь — думала, что если он проголодается, то все-таки начнет есть мамино молоко. Но сын только орал и терял в весе... Через несколько дней согласилась отдать его в детскую, а сама поспала — я была уже на грани нервного срыва! Грудь мой мальчик так и не взял. Хорошо, что подруга привезла молокоотсос: по совету своего врача я сцедилась и дала сыну попить из бутылки. Так мы начали ГВ. Пожалуй, отсутствие специалистов по грудному вскармливанию в роддоме — один из главных недостатков моих московских родов.
В Израиле же консультантов было несколько, все они очень доброжелательно разговаривали, задавали вопросы, были готовы помочь. А в отеле была целая комната для кормления и сцеживания молока и тоже инструктор по ГВ, которая учила молодых мамочек правильно прикладывать ребенка к груди и сцеживаться, если надо.
Комната для кормления и сцеживания в Израильской больнице Тель-Ха-Шомер, 2012 год
Эстер сейчас очень активно занята поглощением маминого молока, грудь она взяла без проблем. А я, как обычно — молочная ферма, могу еще одного кормить!
6. Выписка из роддома
В Москве меня выписали через неделю, когда я уже была бодра и весела — и радостно унесла свой сверточек домой. В Израиле выписали на утро четвертого дня. Я еле уползла: все еще дико болел живот, ноги были отекшие.
С Эстер у меня даже не было сил сделать символический снимок при выписке, настолько мне было плохо.
Возможно, на моих впечатлениях сказывается разница в 7 лет — какие-то плохие воспоминания, наверное, изгладились. К тому же, я была гораздо моложе: мне тогда только-только исполнилось 24 года, а сейчас — почти 31. Но теперь у меня две фобии: страх естественных родов и страх операции!
На тему родов за границей решила так: конечно же, рожать бесплатно в наших российских роддомах (особенно где-то не в Москве) страшно. Уровень государственных больниц в том же Израиле, разумеется, намного лучше. И если выбирать между бесплатными родами в России и бесплатными родами в Израиле, то, безусловно, я отдаю предпочтение второму.
Если же вы в состоянии заплатить за контракт в приличном роддоме, то смысла куда-то ехать я не вижу — сейчас в Москве есть возможность родить на "заграничном" уровне. И бесплатные роды в Израиле, по моему мнению, проигрывают платным родам в Москве.
