Новая жизнь не во сне, а наяву
Мир перевернулся. Сразу после рождения Аркадия я превратилась в гиперответственную взрослую женщину. Нет, я и раньше была ответственной и пунктуальной. Друзья говорили, что со мной можно в разведку. Я не опаздывала на встречи и старалась быть хорошей женой. Но от меня никогда не зависел — ни один беспомощный человек. И было столько свободы, что признаюсь, иногда я подумывала, чем бы себя занять. Искала курсы и хобби, общение и развлечения.
И вдруг началась новая жизнь, о которой не понаслышке знают все родители. Началась ни с понедельника, ни с нового года и не после дождичка в четверг, а со дня рождения моего собственного сына. И я к ней, к этой жизни вроде бы мысленно готовилась, покупала приданое ребенку, читала специальные умные статьи и не собиралась учиться на собственных ошибках, а исключительно на чужом опыте. А потом — бац! Все случилось. Не с кем-то вымышленным из книг или "из телевизора". Со мной. И от осознания, что случилось, стало так страшно. "Ой, мамочки, боюсь!" — хотелось крикнуть и зажмурить глаза. Но можно сколько угодно жмуриться, а в ответ безмолвному крику из темноты (ведь я же еще не разомкнула век) уже донесся громогласный ор младенца. "Малышу страшнее, чем мне", — подумала я. Собрав волю в кулак, решительно посмотрела на маленького человека, появившегося из моего чрева. И как заклинание повторила: "Я — мама, мама…" Пробуя робко губами новое слово, которое много раз мысленно произносила, неожиданно поняла, что ребенок — это навсегда.
Весенний мальчик
Хорошо, что Аркаша родился в мае, а не в ноябре или в декабре. Во-первых, белыми ночами логичнее не спать. Я не говорю легче. Потому что сутками трясла свое неугомонное дитя или прикладывала его к груди. А он не понимал, как нужно прикладываться и возмущался, приводя меня своим негодованием в отчаяние.
Во-вторых, за окном роддома цвели вишни. Если приоткрыть форточку, можно было уловить их нежнейший аромат. И услышать гул большого города, готового принять меня и очень милого, когда он спит, кроху в свои объятия. Кстати, с цветущей вишневой веткой в руках прямо с прогулки из парка я приехала рожать.
Обожаю восходы солнца. Солнце вставало каждое утро моего пребывания в роддоме. На восходе мой сын обычно видел сны или засыпал на пару часов после бессонной ночи. А я отсчитывала время до нашего возвращения домой. Пила крепкий чай, чтобы не свалиться с ног от низкого давления и усталости, хотя кормящим матерям стоит забыть о слове "крепкий" применительно к напиткам. Так вот раз в сутки я пила запретный крепкий чай и думала, что в моей прежней жизни случалось, что мужчины носили меня на руках. Благо мой "бараний" вес позволял любому неиспорченному накачанными мышцами мальчику почувствовать себя силачом-суперменом. А теперь я таскаю в охапке своего любимого маленького мужчину. Как быстро он стал самым любимым! И даже в лучшие романтичные моменты добрачных отношений я не смотрела так долго и с таким упоением в глаза своего мужа, как смотрю сейчас на Аркадия. Я заметила, что цвет очей у сына васильковый, в точности, как у его отца. Правда, нашлись доброжелатели, которые просветили:
— Все новорожденные голубоглазые.
— Как котята? — удивилась я сообщению доброжелателей.
— Как котята, — не оставили мне поводов для сомнения они.
Доброжелатели приходили по утрам. Приносили еду, приставали с вопросами "чего и как", нянчили проснувшегося малютку и от всей души желали мне поспать, что бы вновь стать бодрой. Спать не получалось.
Бодрой я была несколько часов после родов. Аркаша появился на свет на рассвете. И именно на рассвете мне хотелось рассказать всему миру, что свершилось чудо. Я набирала и набирала телефонные номера, удивляясь сонным голосам родственников. Искренне недоумевая, почему они не прыгают до потолка от радости и сдержанно поздравляют.
Еще немного и радость утихла, затаилась где-то внутри меня. Начался один бесконечный "день сурка".
Первый месяц трудный самый
Мы вернулись домой. Казалось бы, ничего не изменилось: светло оранжевые обои на стенах, компьютерный стол, шкафы, раскладывающийся диван. Но все кажется чужим, потому что я другая. Даже на мужа и маму смотрю иным взглядом.
Ложусь на диван и закрываю глаза. За окном светло. Злюсь на себя за то, что не купила плотные шторы. Сержусь на мужа. Он не подарил мне традиционный букетик цветов и опоздал из-за обычного рабочего форс-мажора на выписку в роддом. Неужели так начинается послеродовая депрессия? Стоп. Я не могу позволить себе негативные эмоции. Не дай бог пропадет молоко. Молоко — наше все! Увы, я больше не принадлежу себе.
Моя мама укачивает Аркашу. Ошарашенный муж поедает на кухне холодные котлеты. Пытаюсь считать баранов. Раз, два, три, четыре, пять, вышел зайчик погулять. Расслабиться не получается. И какой умник придумал считать баранов перед сном? Или зайцев? Не важно. Мучительно хочу спать, зевая в унисон гипнотизирующему речитативу:
— Уходи киска, уходи лисичка, уходи мышка! — настойчиво прогоняет мама невидимых врагов спокойствия моего плачущего сына. — Никому не дадим нашего мальчика! Не дадим!
— Сами съедим! — рифмую шепотом я.
— Ой, люли-люли, папа купит Жигули, — как ни в чем не бывало, продолжает молодая бабушка.
— Не нужны нам Жигули, лучше б пела "купит джип Чероки". Эх, ма, поменяй репертуар.
Оглядываюсь на часы. Пора кормить. Прозвучала громогласная команда: "А!" Ощущаю себя солдатом-новобранцем срочной службы, которого призвали выполнять воинский, то бишь, материнский долг так быстро, что он не успел опомниться. "Нам бы день простоять и ночь продержаться".
— Ты чего, не спишь? — спохватывается мамуля.
— Мам, а во время войны в окопах люди сутками сидели без еды и сна. А меня сейчас ты кормишь. Лепота!
— Ну и сравнения у тебя, — удивляется родительница.
— А чего, первый месяц, как первый бой, он трудный самый.
Про семейные баталии, которых можно было избежать
Баталии не заставили себя долго ждать. Наверное, каждая семья проходит через кризис отношений, связанный с рождением ребенка. В той или иной степени. Причины его банальны.
Начало кризиса крылось в накопившейся усталости и стрессе. Моя мама, которая первые 2 недели помогала ухаживать за Аркашей, частенько сравнивала своего зятя с моим отцом. Естественно, первый кандидат не выдерживал столь мощной конкуренции. Тем более папа проживал в другом городе, и рассказать, как было дело, не мог. В нашем доме поселилась суета сует. Маме казалось, что мы — молодые родители — все делаем не так. Уж она-то знает, что нужно ее любимому мальчику. Как его кормить, одевать, купать и какие песни петь на ночь. У меня складывалось впечатление, что молодая бабушка начала претендовать на роль мамы моего ребенка, рьяно перетягивая одеяло на себя. При всей моей любви к маме и мужу, находиться посередине между ними было невыносимо. К концу дня непременно начинала раскалываться голова.
Под воздействием бушующих внутренних стихий в нашей квартире бились чашки, вырубало пробки, замыкало провода, отваливался кафель в ванной. И, как следствие, уменьшалось количество молока в моей груди.
По возвращении с работы молодой папа отгораживался от семьи мерцающим экраном компьютера или телевизора. Никого не вижу, ничего не слышу, никому ничего не скажу.
Вскоре мама убыла восвояси. А проблемы остались. Вернее, я осталась наедине со своим любимым сыночком. Мужу не дали отпуск. Или он сам себе его не разрешил? Уходил рано, приходил аккурат к процедуре купания малыша. Молчаливо съедал ужин, если я успевала его приготовить, укачивал Аркашу и желал любви. А я хотела спать, вымотавшись после насыщенного трудового дня. У меня болели швы, и ныла душа. Мы не совпадали. Порой за весь день я не успевала причесать волосы и почистить зубы, забывала поесть и попить. Иногда только на улице обнаруживала, что вышла в испачканном Аркашиными какашками свитере.
Разногласия начались по мелочам. Из-за невымытой посуды, скопившейся в раковине, из-за беспробудного ночного сна моего мужа, из-за отсутствия помощи со стороны. Наступило лето. Родственники и знакомые укатили на свои грядки, в отпуска и на каникулы к морю. О нас забыли.
"Любовная лодка разбилась о быт", — вспоминались все чаще стихи Маяковского.
Я смотрела на фото в рамке. На снимке море, песок, пальма и молодая девушка с развевающимися на ветру волосами. Девушка беззаботно улыбалась и подмигивала, мол, присоединяйся. Экзотический рай с картинки манил. Мысленно я перенеслась на берег моря. И вдруг поняла, что не хотела бы жить там всегда. Я бы немедленно расслабилась, свесила ножки с пальмы и перестала ценить то, что имею. В рай хорошо приезжать отдохнуть. Для контраста и новизны ощущений. А счастье оно здесь, рядом. Стоит лишь протянуть руку. И у моего счастья есть свой неповторимый аромат младенца.
Я помахала девушке на прощание рукой. Зная, что никогда с ней не встречусь. Этой девушкой когда-то была я. И назад пути нет, а договариваться придется на берегу. Прямо сейчас.
Наверное, фото стало последней каплей. Накопившийся поток слов прорвался наружу. И сдвинул камень непонимания между нами — молодыми родителями. Конечно не сразу, но муж начал помогать мне. А я не забывала вознаграждать его похвалой.
Конфликты не ушли совсем из нашей жизни. Просто с рождением ребенка мы стали учиться чуть бережнее, относиться друг к другу и ценить настоящее. Потому что по-прежнему хотим идти одной дорогой, в одном направлении.
— Ребята, давайте жить дружно, — промурлыкал Леопольд из мультика. Мультфильм показывали по телевизору.
— Давай не будем обвинять друг друга, — следом за котом произнес супруг.
— Ну что ты, всему виной недостаток сна, — примирительно откликнулась я.
Я работаю титей!
Считается, что новорожденные много спят. А наш малыш бодрствовал сутками. Не унимался он и на улице. Утихал только у спасительной груди, которую готов был мусолить часами (мой личный рекорд 5 часов без перерыва), не давая отдыха маме. И кто там говорил, про положенные 2,5 часовые перерывы?
— Я работаю титей! — гордо заявляла своим знакомым.
— Работаешь? — удивлялись непросвещенные бездетные друзья.
Эх, знали бы они, как поначалу у меня ничего не получалось. Совсем. Трещины на сосках кровоточили, несмотря на то, что смазывала их Бепантеном. Каждое кормление превращалось в муку. Скрещивая пальцы на ногах и матюгаясь про себя, я прикладывала, и прикладывала, и прикладывала Аркашу к груди. Сынок хотел есть всегда, с жадностью вгрызаясь в сосок. Я вынимала грудь у него изо рта, понимая, что он не захватил губами ореолу, и давала заново. В одной умной книге прочитала, что нужно представить, как будто предлагаешь ребенку откусить большой кусок аппетитной булки. При нынешних моих объемах представить грудь булкой не составило труда. Но практика, как водится, оказалась сложнее теории.
Подобно неопытным любовникам, мы тренировались с сыном круглосуточно. Всовывать в ротик Аркаши сисю-булку было удобнее сидя. Но сидеть больше часа, не меняя положения, оказалось тяжело, да и вредно из-за швов. Поэтому я приспособилась кормить ребенка лежа на боку — в позе "свиноматки", как шутливо обозвал ее мой супруг-свинопапка.
"Материнство — это естественно!" — возражали мне окружающие, и возможно возразите вы. Но я до сих пор продолжаю открывать свою Америку и изобретать велосипед в этом нелегком для меня деле.
Случались и минуты слабости. Однажды, в порыве отчаяния, когда мой маленький сын-вампиреныш сосал кровавое молоко, я чуть не бросила грудное вскармливание. Но вовремя была спасена производителем силиконовых накладок на соски. О существовании подобных накладок на грудь узнал муж. Впрочем, о чудесах в данной области он всегда узнает первым. Чудо явилось настолько кстати, что я тут же простила муженьку и отсутствие цветов, и опоздание в роддом.
Через пару недель надобность в силиконе отпала. Но появилась новая проблема. Пропадало молоко. К сожалению, моя мама не кормила меня грудью. Вот почему я хотела дать своему сыну то, что не получила сама. Как говорится, кто хочет, тот добьется. Сцеживалась, пила лактационные чаи, ела жирные блины и наваристые бульоны, парила ноги в тазике с горячей водой, растирала грудь. Да чего я только не делала! Малыш активно прибавлял в весе.
Кормила, несмотря на обнаружившийся у Аркаши кишечный грипп, золотистый стафилококк и непереносимость лактозы. Это и были причины его беспокойства. Врачи советовали отменять грудь и переводить малыша на специальную безлактозную смесь. Я лечила себя и Аркашу и продолжала кормить. Вопреки.
Не пила антибиотики, назначенные мне гинекологом. Соблюдала строгую диету. Летом, в разгар ягодного и овощного сезона, не позволяла себе любимые лакомства. Ведь у малыша был непрекращающийся понос.
Улучшение наступило не сразу. И я до сих пор восстанавливаю кишечник сына.
Но если бы бросила грудное вскармливание тогда, в те самые первые дни отчаяния, то никогда бы не узнала, как приятно малыш причмокивает губками. Не дождалась бы восхитительного момента, когда Аркаша впервые заглянул мне в глаза во время кормления, неожиданно осознав и обрадовавшись, что Титя — это я. Непередаваемые ощущения счастья материнства. И те, кто их испытал, думаю, меня поймут.
Таланты и их поклонники
Понимание того, что хочет твой ребенок, приходит не сразу. Для себя я решила: чтобы понимать, надо говорить с сыном. Еще когда он сидел у меня в животе, я пыталась наладить диалог с ним. Малыш реагировал движениями. Чаще у меня получалось беседовать с ним перед сном и на прогулке в парке. Кстати, на прогулке наблюдала, как мамочки разговаривают с колясками, точнее с их маленькими пассажирами. "Неужели малыши что-нибудь понимают?" — удивлялась я. По правде говоря, мамочки казались мне слегка сумасшедшими. Позволю заметить, что с рождением Аркаши я влилась в их почетные ряды. Уж не знаю, понимал ли сынок мои монологи, но внимал каждому слову, особо реагируя на интонацию.
Однажды мой брат Сережка, услышав, как я нараспев, тоненьким, задыхающимся от нежности голоском беседую с малышом, расхохотался от души: "Верка, тебе только мультики озвучивать. Какой талантище пропадает".
Вскоре о моем таланте, правда уже певческом, узнали и соседи по подъезду на ближайшие 4 этажа, благо стены нашего панельного дома тонкие.
Включив караоке, я горланила от души песни из мультиков. У сыночка появились любимые хиты, а у меня — возможность заглянуть в щелку воспоминаний о счастливом детстве.
Обычная история. Укладываю Аркашу спать, подпрыгивая на резиновом надувном мяче, и в десятый раз исполняю "Лесного оленя" или песню Мамонтенка. Очень романтичные, кстати, песни. И тут же спохватываюсь от мысли, что быть романтиком в наше время немодно. Дальше, как говорится, больше. Неожиданно начали вспоминаться детские стихи, народные потешки и прибаутки. Фольклор воспринимался сыном на ура. Но воспринимался он не только им. Запели и заговорили нараспев какими-то сказочными голосами все переступавшие порог нашей маленькой квартиры. Наверное, это зараза такая.
— Оп-оп-оп! Без рубашки, без порток. Одни были шаровары, и то девки все порвали! — басил Аркашкин дед при смене подгузников внучку.
— Ежик резиновый шел и насвистывал с дырочкой в правом боку, — издавал музыкальные трели Аркашин папа, вернувшийся с работы.
— Не свисти, а то денег не будет! — делала замечание зятю Аркашина баба. — И вообще мой внук любит туристические песни.
— А я ему вчера на гитаре "Гранитный камушек" играл, — признавался мой брат Сережка, который не брал в руки музыкальный инструмент последние лет пять. — И знаешь, Мелкому понравилось.
Все гости, переступавшие порог нашей квартиры, были единодушны: "Какой чудесный ребенок! Как изменилась ты!" И заметив мой недоуменный взгляд, скошенный в сторону зеркала (живот висит, синяки под глазами, одутловатое от недосыпа лицо) снисходительно добавляли: "Материнство изменило тебя в лучшую сторону!"
Мне казалось, что гости приходили каждый день. Сразу после моего прибытия из роддома. Они приходили, хотя их никто не звал. Или кто-то тайно приглашал их за моей спиной? Я эгоистично никого не хотела видеть, с трудом привыкая к своей новой роли. Но гости приходили и приносили дары.
Разворачивая хрустящие обертки, я радовалась очередной порции ползунков и распашонок, как маленькая девочка в день своего рождения. Вы будете смеяться, но с рождением сына я будто заново родилась сама. Через неделю после принятия даров вещи младенца заняли больше места, чем наш с мужем совместный гардероб. Приходилось складывать маленькие яркие одежки в картонные короба.
Оригинальностью подарка отличилась лишь моя практичная свекровь. Она привезла нам большущую посудомоечную машину. Исключительно с благими намерениями. Но, так как квартира у нас съемная, и мы не имеем права выкидывать хозяйскую мебель, то машинка не продвинулась дальше коридора. Собственно там, где ее и оставили грузчики.
— Может быть, вернем ее в магазин? — робко поинтересовалась я у мужа.
— Что ты, мама не оставила нам чека, — замахал руками он. — И потом, скажу тебе по секрету, в "Эльдорадо" проходит распродажа, две машинки по цене одной. Точно такую же машинку вчера привезли маме. Мы не можем вернуть подарок.
— Уф, хорошо корову или коня не подарила, — обреченно вздохнула я. Как говорится, "дареному коню в зубы не смотрят".
Так в нашем жилище появилась новая тумбочка, на которой со временем поселилась куча Аркашиных игрушек.
Игра — способ вернуться в детство
Игрушки — это отдельная тема для разговора и дополнительный повод для радости. В моем детстве точно не было такого количества интересных, ярких игрушек!
Как-то отправившись за подгузниками в магазин, я провела там весь маленький лимит свободного времени кормящей грудью матери. Разглядывая полки с чудесными говорящими и поющими мишками, зайками, куклами, радиоуправляемыми машинками, роботами-трансформерами. Стоп. Могу перечислять бесконечно. Определенно, у меня появился любимый магазин. Но каково же было мое удивление, когда почти на каждой игрушке я обнаруживала надпись: "Made in Сhina". Подозреваю, что в моем детстве наша страна не настолько тесно дружила с Китаем!
Первой любимой погремушкой моего сыночка стала странная птичка, эдакий двухголовый мутант-попугай, который при тряске забавно пищал. Писк вызывал улыбку малыша. До того исторического момента он улыбался только во сне. Вероятно, не случайно моя мама при встрече с Аркашей напевала про гулей. Заметьте, не про зайцев, крокодилов и лошадок. Хотя подобные пластмассовые представители фауны нам тоже были подарены.
На волне "птичьей темы" я с легкостью вспомнила игру в "Сороку воровку, которая кашку варила и деток кормила". Постепенно нехитрые упражнения с пальчиками стали вызывать у Аркаши бурный восторг. Теперь мы ежедневно играем в ладушки и катаемся на большом резиновом мяче. Малышу нравится, когда я поднимаю его на вытянутых руках вверх над своей головой. Так мы "летаем," подражая птичкам-гулям.
Из своего детства позаимствовала для сына куклу-неваляшку, деревянную пирамиду и юлу. А еще, о чудо, разыскала на антресолях калейдоскоп. И несколько минут любовалась причудливыми мозаичными картинками. Думаю, когда Аркаша будет постарше, ему понравится смотреть в "волшебную трубу", которая всякий раз переносит в мир сказки.
Я сидела на полу с широко распахнутыми глазами в окружении Аркашиных погремушек и вспоминала игры моего детства: "классики", "резиночки", "вышибалы", "цепи, цепи раскуй нас, кем из вас", "прятки", "казаки-разбойники", "Саш-Яш". И конечно, "секретики" — маленькие, зарытые в землю тайники с блестящими конфетными фантиками, живыми цветками или, редкая удача, засушенными крылышками бабочек под стеклом. В "секретики" играла вся группа нашего детского сада. Включая мальчиков и даже воспитательницу Марину Федоровну.
Но нынешние дети совсем другие. Кажется, им интереснее убивать монстров в компьютерных баталиях. А мы играли в войну — "русские" против "фрицев". И "фрицев" всегда было в два раза меньше. Потому что никто не хотел быть "фрицев".
Наверное, мой сын научит меня новым играм. А пока я показываю Аркаше яркие картинки в книжках-малышках, созданных по методике Глена Долмана для обучения детей счету и чтению с рождения. Но малютку картинки привлекают лишь с целью погрызть, почесать ноющие десна о твердые картонные страницы. Всему свое время.
"Маугли", — любовно называю я сына, когда он пытается укусить меня за подбородок. А еще "Киса-мурыса", Аркашонок, Гусь щипачий, Самый лучший в мире мальчик.
И другими ласковыми прозвищами, которые придумываются время от времени его родителями. Интересно, а как именует про себя он нас? Думаю, скоро услышим.
Мечтать не вредно, или Про мыслеформы
Думала бывало, когда беременная ходила: "Скоро буду мамой". И точка. Виделся мне за этой точкой образ себя с пухленьким розовощеким младенцем на руках. Непременно улыбающимся мне беззубым ртом. Картинка, почерпнутая мной из недр телевизионной рекламы. А откуда, собственно, еще черпать? Ведь опыт общения с реальными детьми затерялся где-то в детстве. В возрасте 5 лет, когда родился мой брат Сережка. Игре в "дочки-матери", в ту пору, когда девочки самозабвенно нянчат пластмассовых пупсов, я предпочитала поломки — разборки мишек, заек, кукол. "Уронили мишку на пол, оторвали мишке лапу, все равно его не брошу, потому что он хороший". Собственно, один темноглазый пупс с черным худеньким тельцем и гуталиновыми волосами у меня имелся. В моем детстве не продавали Кэнов, поэтому мавр-пупс исполнял роль жениха кукол-принцесс. Вспомнилось, однако.
Проводя рукой по темным кудрям моего мужа, я тихонько хихикаю:
— Хорошо, что ты не негр.
— Чего? — удивляется супруг.
— Того, что мысль, между прочим, материальна.
— Ты опять намекаешь мне, что я мало зарабатываю? — возмущается новоявленный отец, уловив из моей тирады лишь слово "материальна".
А под боком у папаши сопит наш маленький белобрысый и розовощекий сын. Как заказывали (улыбка).
— Весь в меня! — умиленно шепчет муженек.
— Весь в меня! — вторю ему я.
— Весь в нас! — произносим мы хором.
Картинка для рекламы. А в жизни? Теперь я знаю, как бывает. Наверняка!
